Егор Головин (Валуев), бывший чемпион по боксу, живая копия великана с острова Пасхи, потерял в автокатастрофе любимую жену и большую часть содержимого своей большой головы. Новую информацию голова не держит, оперативной памяти хватает в лучшем случае с утра до вечера, от прошлого остались пара воспоминаний в расфокусе, мутный поляроид какой-то женщины и общая инерция. По инерции он каждое утро ест растворимую лапшу (но тарелку не моет, забывая, что больше ее помыть некому). Ходит в спортзал, но поднимать руки, когда его бьют в лицо, не хочет. Подлец-директор Наиль Семенович (Кищенко) мечтает выпустить его против действующего чемпиона с красивой фамилией Кривуля и, чтобы как-то вывести из ступора, подселяет ему в квартиру честную проститутку Таню (Фандера), которая первым делом моет все скопившиеся тарелки из-под лапши, а после невероятно технично притворяется покойной женой несчастного. Покойницу звали Катя, конечно.
Любой фразе, где есть слова «кинорежиссер Филипп Янковский», суждено быть прерванной взрывом веселого смеха; и это, с одной стороны, не очень вежливо, с другой — ну а кто виноват. «Катю-конечно» из «Меченосца» и козлиную песнь в финале снятого с широко закрытыми глазами «Статского советника» люди, следящие за развитием отечественного кино, будут помнить Филиппу Олеговичу до гроба — такое не забывается. Святая вера продюсера Сергея Сельянова в молодого режиссера всегда казалась чем-то вроде упорства сказочного идеалиста, не оставляющего надежд выстрогать живого мальчика из полена. Но, разрази меня гром, кажется, полено только что сказало «ой».
«Каменная башка» — это, с одной стороны, безошибочно узнаваемый Янковский-мл. — с синюшным светом, претенциозными ракурсами и скрежещущими паузами между репликами. Вместе с тем это, странным образом, терпимого качества триллер и прямо-таки дьявольски эффективная мелодрама. В конце люди плачут.
50 процентов заслуги, конечно, на боксере Валуеве, который не столько играет, сколько присутствует в кадре, но делает это очень бескомпромиссно и трогательно: такое тотальное сопереживание из артистов кино последний раз вызывал Кинг-Конг. Испортить такую фактуру — это как неудачно снять Empire State Building: невозможно, в природе просто нет таких ракурсов. Плюс сценарий, подписанный артелью из четырех авторов (и местами подозрительно напоминающий «Шультес» Бакурадзе, снятый той же студией «СТВ»): если в природе может быть история, предназначенная именно для того, чтобы ее снял Филипп Янковский, — вот она.
На Янковского принято ругаться плохим режиссером, но дело, кажется, не в качестве работы, а в индивидуальных особенностях киноязыка, в его странных дефектах. В «Каменной башке» пару раз звучит слово «энтропия» — в клиническом, медицинском контексте, и, кажется, это диагноз не только персонажу фильма, но и его постановщику. Герой Валуева, который, взвалив себе на плечи игровой автомат, тотчас забывает, зачем он это сделал, и начинает задумчиво ходить кругами, в чем-то похож на режиссерский метод Янковского, чье обращение с киношным синтаксисом всегда повергало в недоумение: так удивительно были смещены и перепутаны в его фильмах все возможные акценты, точки и запятые (он, видимо, единственный в мире режиссер, которому, когда в кадре врач указывает на таблицу проверки зрения, кажется правильным сфокусировать камеру не на буквах, а на враче). Можно гадать, чем стала бы «Башка», если бы тот же сценарий и того же Валуева дали в руки крепкому профессионалу, но, по правде, даже хорошо, что этого не случилось. Трагедию большого человека, робко пытающегося продолжать движение в условиях тотального распада и дегенерации всех внутренних связей, надо снимать именно так. И очевидная склонность режиссера иногда забывать, что произошло в его фильме минуту назад, дарит «Каменной башке» то, над чем другие одаренные авторы безуспешно бьются годами, — безупречное единство формы и содержания.
В первую очередь это очень грустный фильм.
Каменная башка.
Ответить с цитированием